А во “внутренние” выходит либо расщепление личности, чего мне нахрен не надо. Я и нерасщепленный себе нравлюсь. Либо дух или душа какая, вот только сам я с ними напрямую не взаимодействую, а чужой контракт — те же претензии, что и к живому оператору. Так что, все что надумывается — это создание тактической управляющей программы, чем, наверное, и займусь на досуге. Не зря же я голову в изучении Архивной среды ломал, логично заключил я.

Тем временем, Мастер бодро чесал к месту стоянки сердечного корыта, а не скрытые вражины подтягивались к нам. Вообще, судя по всему, их, как и в каноне, десантировал козёл, так что вся надежда в моем случае на то, что Азума полюбопытствует, что у нас и как, дендрофил противный.

Надежда меня не обманула — отдаленное и единственное в сотне метров в округе дерево начало источать эфир, что явно указывало на присутствие в нем гада. Так что я шагнул в круг ледяных письменаний, активируя их. Ну а через мгновение оказался в воздухе вместе с деревом.

— Цилиндр радиусом двадцать метров, — начал вещать я, смотря, как из обрубка дерева вытягивается рожа. — В тридцати метрах над поверхностью, покинуть пространство сможет лишь безоговорочный победитель и таковой же побеждённый, — закончил я оглашать ограничения.

Собственно, оглашение было граничным условием письменаний, “завершающих активацию”. Ну а пока вражина вытягивал себя из полена, облил бревно метастабильным льдом под минус полторы сотни и выпалил в торс из обрезов.

Дерево со стуком сошлось краями, раскрошилось, пошло трещинами, но уберегло Азуму от снарядов. Но изначальный подход был в том, чтобы лишить типа доступа к земле и древесине, так что использование ломаемого бревна как защиты меня вполне устраивало.

— Отмороженный, — изрек тип в зеленой кожаной кирасе и оранжевом комбинезоне, прям дорожный рабочий, как он есть, сыронизировал я, выпуская еще дуплет и готовя основную атаку. — Да дай мне договорить! — возмутился придурок, закрывшись древесиной и потеряв еще процентов пятнадцать подвластного ему дерева.

Вот прибью, тогда и поговорим, мысленно ответил я, выпуская еще пару залпов, благо, вуду-пластины почти сформировались и были необнаружимы на фоне писменаний.

— У тебя нет чести, — выдал контуженный на отсутствие мозгов, — твоя смерть будет ужасной! — начал фантазировать вслух Азума.

И сложил лапы, готовя “убийственную атаку". Чего моя преисполненная чести и разума персона и ждала, одновременно с зарождающимся пламенем взрыва, выпуская в вуду-пластину сверхтекучий кристалл. Собственно, сам дурак, думал я, бултыхаемый в герметизированном доспехе в цилиндре. Взрыв, в замкнутом пространстве… Дурак в общем.

Но живучий, отметил я выдергивающего из плеча штырь Азуму. Одежка подкоптилась и местами сгорела, от шевелюры, ранее торчащей вверх в стиле “я у мамы дурочка” остались жалкие пряди, но жив, курилка, отметил я, вскидывая еще пару обрезов. И промазал — Азума, наученный горьким опытом, рванул врукопашную, ввинтившись между траекториями выстрелов.

Ну и зарядил мне неслабого пинка, оторвавшего меня от “воздуха пола”, начав выписывать лещи и не давая опуститься. Прыгал, как бибизьян какой, отталкивался от стенок цилиндра, пинал, старался раскрошить доспех или сломать что-нибудь в сочленении.

Ну и сам дурак, вторично припечатал я. Сдался бы — был бы целее и точно живым, а сейчас — как повезет. С этими мудрыми мыслями я нарастил полуметровые частые шипы, гостеприимно не блестящие сверхтекучей поверхностью. Впрочем, противник показал, что если не блещет умом, то бибезьяньей реакцией не обделен. Он, явно из древесной пыли, создал между нами взрывчатку, так что шипы, должные его пронзить насквозь, воткнулись лишь в ногу, на пяток сантиметров, после чего нас отбросило друг от друга взрывом.

Но с пробитым плечом и развороченной ступней — не боец, оценил я, поднимаясь на ноги. Вообще, физически, в плоти, он меня быстрее раза в три, ну и, наверное, в полтора как атронаха. Все же явно не пренебрегал тренировками, да и старше меня лет на десять, если не больше. Впрочем, главных его преимуществ — дерева и земли — я его лишил сразу, а не будучи магом созидания, Азума лишь определял, насколько безблагодатно он сольётся перед моей мощью.

Ну и, что делать, прикидывал я, смотря на стоящего на одной ноге и с одной рабочей рукой противника. Оглушить, что ли?

В этот момент отдуплившийся Азума ударил рукой по раненому плечу, и его раненая рука начала расти, превращаясь в ветвь. Да ну нахрен, рационально подумал я, выпустив пару режущих дисков и начав стрелять. Диски после проникновения в плоть тупились, теряли покрытие, но второй залп положил конец противостоянию — поймав первый болт, летящий ему в лицо ладонью, Азума содрал с него покрытие, оставив в ладони просто ледяной шип. Сквозь который спокойно прошел второй болт, сдирающий свое покрытие уже об глаз и мозг Азумы.

А вообще, туда ему и дорога, пафосно и мысленно откомментировал я. А то мало ли, притворился бы мертвым трупом, а сам бы диверсионно контроль над Тенрю перехватывал. Цилиндр тем временем начал снижаться, а я развернул Архив, отслеживая союзников и обстановку.

Мастер пока чесал к корыту, и чесать ему еще минут десять. В паре сотен метров от земли, Мира в облике демона, с мелодичным смехом, жестоко пиздила блондинчика на огненно-пердячей тяге. Собственно, его “богоборческий” микс был ей пофиг, а физическое воплощение демона явно превосходило возможности Занкроу.

Люська с Джувией, явно прикрываемые от мелочи Леви и Лаки, глумились над козлом. Козел вид имел ободранный, явно не раз и не два вляпывался в перегретую воду Джувии. Вдобавок его явно колбасило, этакими “перекатами плоти”. Скакал он бодро, но девушка-вода прикрывала Люську, готовящую площадную атаку звездным эфиром. Ну, тут справятся, мысленно улыбнулся я.

Гажил с Савьером на диво славно сработались, проходясь железной битой по шелупони сердечников, заодно вваливая дутым Эс-кам-зооморфам.

Эльза, в глухом доспехе, жестоко пиздила здоровенного жиробаса в плавках. Данные не обманули, прочность у него была запредельной, но на жире уже наливались немалые гематомы от молота, так что тут тоже сносно.

А вот Эльфман стоял, явно законтроленный очкастым помпадуром, тогда как Ёлочка и Фрид с Биклслоу попеременно пырили на Растироуза свои додзюцы. Быстро скинул в их дополненную реальность архива всё, что я о них думаю, ну и пару ценных указаний. Мимоходом полюбовался розововолосой девчонкой, тряпочкой валяющейся у ног Туза гильдии, и стал судорожно думать и сканировать.

Меня волновал седьмой маг. Кто он, что он — не знал ни я, ни розыскные листки, ни немногие выжившие. Фигура в капюшонистом балахоне, часто видимая с Меледи, то ли воспитатель(ница), то ли хахаль(ница). И сейчас, во взбаламученном эфире, отследить седьмого не выходило, что мешало помочь той же Мире, например — да, вроде справляется, но чёрт знает, и лучше не рисковать. Но лезть в свалку, имея непредсказуемого противника, не стоило, ребята справлялись, так что я на платформе взлетел на двадцать метров и стал медленно облетать место схватки.

И нафиг навернулся. Эфирного воздействия не было, а доспех на мне, не прикрытый ледяной платформой, рванул. Спасло меня то, что он был двухслойным — и кираса, и рога, утратившие эфир, как понял я, вжимаемый в почву взрывом. Антимаг, и это плохо, констатировал я, отзывая доспех и принимая форму ледяного атронаха.

Антимаги были редки, в большинстве своем слабы, но крайне неприятны. Воздействуя обычно физическим, в большинстве своем — колебаниями различных типов на эфиронасыщенную материю, они деструктурировали эфир до простейшего. Эфир сами использовали мало, можно сказать, что ранг Дэ как маги. Но возможность звуком, лучом света и прочей мелочёвкой разрушать заклятья и проявления делали их очень опасными для полагающихся на структуру магов.

Тот же чернобыльский, например, зальет антимага волной пламени, так что поджаренному до корочки антимагу останется только радоваться, что пламя не эфирное.